«Простой человек выиграл войну и проиграл свою жизнь», – говорил о Первой Мировой Торстейн Веблен (тот самый, язвительный автор «Теории праздного класса» и предтеча институционализма). Насчёт той – первой – вполне империалистической войны почти любой готов согласиться теперь. Все стороны виноваты в ней, она – чудовищное преступление и чудо бессмысленности. Когда вы коснётесь Второй Империалистической Великой Отечественной, мигом получите по святотатственным ручищам. На нас напали, мы оборонялись! Плюнь в глаза тому, кто скажет, что на нас не нападали, что мы не оборонялись
.Да, поди уж… Где двое или трое собрались во имя большой игры за шахматной доской – кто агрессор? Кому жеребьёвкой выпало «белые начинают и…», – он? С чего началась-то она – Вторая Мировая? Формально, условно, да, мы помним с чего. Ну а Советско-финская война? Она часть или не часть назревающей мировой заварушки? А Бессарабская кампания, Польский поход РККА, инкорпорация Прибалтики, Иранская операция? Мир, как и перед Первой Мировой был поделен «несправедливо», его надо было срочно порезать и перешить наново. Кому надо?
.Да, поди уж… Где двое или трое собрались во имя большой игры за шахматной доской – кто агрессор? Кому жеребьёвкой выпало «белые начинают и…», – он? С чего началась-то она – Вторая Мировая? Формально, условно, да, мы помним с чего. Ну а Советско-финская война? Она часть или не часть назревающей мировой заварушки? А Бессарабская кампания, Польский поход РККА, инкорпорация Прибалтики, Иранская операция? Мир, как и перед Первой Мировой был поделен «несправедливо», его надо было срочно порезать и перешить наново. Кому надо?
«Ты кто?». В ответ я промычал что-то невразумительное, не совсем понимая, чего от меня хотят. Он уточнил: «Ты белорус?» Я согласился — ну, белорус. «Раз белорус, чего сидишь? Иди п..ди их, п..ди!»
Такова базовая национальная формула. Таков и смысл культа Победы — в поддержании сплоченности против внешних врагов, которые не дремлют. Когда слезы на глазах пообсохли, предельно обнажилась сущность «Дня Победы». Его риторика «народного единства», государственной мощи и патриотической экзальтации — это риторика войны. Риторика, обслуживающая все войны. Ein Volk, ein Reich, одна на всех Победа.
«День Победы» — не день окончания той страшной войны, а увековечение Войны как состояния ума, коллективного сознания «нации».
Что ж, считайте меня дезертиром.
Говорят, этот праздник очень нужен ветеранам. Что они, как православные от Пасхи до Пасхи, живут до следующего 9 мая: «День Победы» — их единственная отдушина и отрада в череде унылых будней. Я не знаю, возможно, дед мой — темнота деревенская. Но жил он от посева до всходов, от всходов до уборки, от отела до окота, от ягод до грибов, от бани до бани, наконец. Швейную машинку вертел, самогон яблочный гнал, карпов мечтал в копанке развести. Да как ни запускали их туда — в ту же ночь кто-то все подчистую и вылавливал.
Не помню, чтобы дед о войне что-то рассказывал. О ней рассказывали как по писанному профессиональные ветераны. Остальные все больше молчали. Сейчас уже и не узнаешь, о чем…
Такова базовая национальная формула. Таков и смысл культа Победы — в поддержании сплоченности против внешних врагов, которые не дремлют. Когда слезы на глазах пообсохли, предельно обнажилась сущность «Дня Победы». Его риторика «народного единства», государственной мощи и патриотической экзальтации — это риторика войны. Риторика, обслуживающая все войны. Ein Volk, ein Reich, одна на всех Победа.
«День Победы» — не день окончания той страшной войны, а увековечение Войны как состояния ума, коллективного сознания «нации».
Что ж, считайте меня дезертиром.
Говорят, этот праздник очень нужен ветеранам. Что они, как православные от Пасхи до Пасхи, живут до следующего 9 мая: «День Победы» — их единственная отдушина и отрада в череде унылых будней. Я не знаю, возможно, дед мой — темнота деревенская. Но жил он от посева до всходов, от всходов до уборки, от отела до окота, от ягод до грибов, от бани до бани, наконец. Швейную машинку вертел, самогон яблочный гнал, карпов мечтал в копанке развести. Да как ни запускали их туда — в ту же ночь кто-то все подчистую и вылавливал.
Не помню, чтобы дед о войне что-то рассказывал. О ней рассказывали как по писанному профессиональные ветераны. Остальные все больше молчали. Сейчас уже и не узнаешь, о чем…